"fides quaerens intellectum" (St. Anselm)
Авторская версия. Окончательный вариант: «Вера, ищущая понимания» // Решение. – 2012. – №36
Богом человеку дан удивительный дар – разум, позволяющий познавать простое и сложное, видимое и невидимое, естественное и сверхъестественное. Благодаря разуму мы сомневаемся и утверждаемся в своем мнении, оспариваем и подтверждаем. О тех, кто пренебрегает этим даром, герой Шекспира сказал так: «Что человек, когда он занят лишь сном и едой? Животное, не больше. Тот, Кто нас создал с мыслью столь обширной, глядящей и вперед и вспять, вложил в нас не для того богоподобный разум, чтоб праздно плесневел он»[1]. Те же, кто осмысливают свою жизнь, пытаются отыскать в ней свое предназначение и высший смысл.
Именно размышление над жизнью с самого начала побуждало людей исследовать, откуда они появились, зачем существуют на земле, каковы они на самом деле, и какими могут стать. Идея о том, что человек Кем-то сотворен, порождала другие вопросы: кто и как сотворил человека? как узнать о Создателе? как с ним общаться? В результате зародились такие области знания, как философия и богословие. И то, и другое стало результатом интеллектуального поиска непростых ответов на непростые вопросы.
В древней Греции «слово о богах»[2] (богословие) было частью «любви к мудрости» (философии). Оно помогало человеку осознать свое предназначение в обществе, а политику – находить верные пути управления идеологией государства. У древних евреев богословие заменяло философию, поскольку ответы на все вопросы о смысле жизни они находили в своей вере. Несмотря на существенные различия, и богословие евреев, и философию греков объединяло то, что они не были отвлеченным интеллектуальным поиском, но попытками привести человека к верному мировоззрению и правильной нравственной жизни[3].
Обратившись к строкам еврейских писаний, - то есть того, что мы называем Ветхим Заветом, - мы увидим, что для авторов Ветхого Завета размышление о делах Божьих, о Его законе – это путь к единению с Богом. Всякое знание должно было направить человека к осмыслению дел Божиих, к восхвалению Его величия и мудрости, к желанию говорить о Нем другим. Так, псалмопевец говорит: «А я буду размышлять о высокой славе величия Твоего и о дивных делах Твоих. Будут говорить о могуществе страшных дел Твоих, и я буду возвещать о величии Твоем» (Пс. 144:5-6). Но в псалмах мы видим также, что такое движение человека к Богу должно иметь верное основание: здравомыслие и мудрость должны строиться на вере в Бога и стремлении к Нему приближаться: «начало мудрости – страх Господень; разум верный у всех, исполняющих заповеди Его» (Пс. 110:10).
На страницах Нового Завета мы встречаем то же. Путь к сближению с Богом строится на вере осмысленной: «Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне», - говорит Христос своим ученикам (Ин 5:39). А наставляя своего ученика Тимофея, апостол Павел напоминает, чтобы тот «вникал в себя и в учение, занимался сим постоянно, чтобы спасти и себя и других» (1 Тим. 4:16).
Таким образом, на протяжении всего Писания мы видим призывы к тому, чтобы вера дополнялась знанием, движения сердца движением разума. Приняв Евангелие, но не рассуждая о нем, можно было вернуться к прежним заблуждениям и образу жизни, как это сделали «несмысленные», то есть попросту «глупые», галаты (Гал 3:1). В то же самое время, только размышляя о Боге, но не уповая на Него, человек не мог достичь ничего, кроме «мудрости века сего» (1 Кор 1:20), которая в глазах Бога – лишь безумие.
Однако, история и опыт показывают, что человеку трудно сохранять баланс и легко впадать в крайности. И если раннехристианским апологетам и богословам удавалось осмысливать живой опыт богообщения с помощью философии, то во времена классического средневековья все коренным образом изменилось. Богоискательство стало подчинено философским категориям Аристотеля, и, сделавшись уделом семинарий и монастырей, получило название схоластики. Забыв о предупреждении апостола Павла о том, что знание надмевает (1 Кор 8:1), средневековые богословы внушили такую уверенность в силе человеческого познания, что утверждалось, что до веры можно дойти и путями разума. Постепенно богословие, вдохновлявшее и утверждавшее живое упование на Бога, превратилось в сборник сухих догматов. Произошло то, что позже одним афоризмом подытожит немецкий философ: «Ужасно умереть в море от жажды. Уж не хотите ли вы так засолить вашу истину, чтобы она больше никогда не утоляла жажды?»[4].
Через некоторое время маятник качнулся в другую сторону, на смену католической, а следом и протестантской схоластике, пришла мистика – поиск опыта прямого общения с Богом. Однако, быстро стало понятно, что без разумного осмысления любой опыт, откровение и даже библейский текст могут легко исказиться. Появились различные толкования Библии, которые были основаны на личном переживании. Лишенные опоры на разум и историю, эти усилия вместо познания Бога заводили ревнителей веры в дебри ересей. Понимая опасность неосмысленной веры, английский пастор и проповедник Джон Уэсли настаивал, чтобы служители из простых людей, которых он ставил во главе группы новообращенных, постоянно занимались самообразованием, постоянно читали:
В древней Греции «слово о богах»[2] (богословие) было частью «любви к мудрости» (философии). Оно помогало человеку осознать свое предназначение в обществе, а политику – находить верные пути управления идеологией государства. У древних евреев богословие заменяло философию, поскольку ответы на все вопросы о смысле жизни они находили в своей вере. Несмотря на существенные различия, и богословие евреев, и философию греков объединяло то, что они не были отвлеченным интеллектуальным поиском, но попытками привести человека к верному мировоззрению и правильной нравственной жизни[3].
Обратившись к строкам еврейских писаний, - то есть того, что мы называем Ветхим Заветом, - мы увидим, что для авторов Ветхого Завета размышление о делах Божьих, о Его законе – это путь к единению с Богом. Всякое знание должно было направить человека к осмыслению дел Божиих, к восхвалению Его величия и мудрости, к желанию говорить о Нем другим. Так, псалмопевец говорит: «А я буду размышлять о высокой славе величия Твоего и о дивных делах Твоих. Будут говорить о могуществе страшных дел Твоих, и я буду возвещать о величии Твоем» (Пс. 144:5-6). Но в псалмах мы видим также, что такое движение человека к Богу должно иметь верное основание: здравомыслие и мудрость должны строиться на вере в Бога и стремлении к Нему приближаться: «начало мудрости – страх Господень; разум верный у всех, исполняющих заповеди Его» (Пс. 110:10).
На страницах Нового Завета мы встречаем то же. Путь к сближению с Богом строится на вере осмысленной: «Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне», - говорит Христос своим ученикам (Ин 5:39). А наставляя своего ученика Тимофея, апостол Павел напоминает, чтобы тот «вникал в себя и в учение, занимался сим постоянно, чтобы спасти и себя и других» (1 Тим. 4:16).
Таким образом, на протяжении всего Писания мы видим призывы к тому, чтобы вера дополнялась знанием, движения сердца движением разума. Приняв Евангелие, но не рассуждая о нем, можно было вернуться к прежним заблуждениям и образу жизни, как это сделали «несмысленные», то есть попросту «глупые», галаты (Гал 3:1). В то же самое время, только размышляя о Боге, но не уповая на Него, человек не мог достичь ничего, кроме «мудрости века сего» (1 Кор 1:20), которая в глазах Бога – лишь безумие.
Однако, история и опыт показывают, что человеку трудно сохранять баланс и легко впадать в крайности. И если раннехристианским апологетам и богословам удавалось осмысливать живой опыт богообщения с помощью философии, то во времена классического средневековья все коренным образом изменилось. Богоискательство стало подчинено философским категориям Аристотеля, и, сделавшись уделом семинарий и монастырей, получило название схоластики. Забыв о предупреждении апостола Павла о том, что знание надмевает (1 Кор 8:1), средневековые богословы внушили такую уверенность в силе человеческого познания, что утверждалось, что до веры можно дойти и путями разума. Постепенно богословие, вдохновлявшее и утверждавшее живое упование на Бога, превратилось в сборник сухих догматов. Произошло то, что позже одним афоризмом подытожит немецкий философ: «Ужасно умереть в море от жажды. Уж не хотите ли вы так засолить вашу истину, чтобы она больше никогда не утоляла жажды?»[4].
Через некоторое время маятник качнулся в другую сторону, на смену католической, а следом и протестантской схоластике, пришла мистика – поиск опыта прямого общения с Богом. Однако, быстро стало понятно, что без разумного осмысления любой опыт, откровение и даже библейский текст могут легко исказиться. Появились различные толкования Библии, которые были основаны на личном переживании. Лишенные опоры на разум и историю, эти усилия вместо познания Бога заводили ревнителей веры в дебри ересей. Понимая опасность неосмысленной веры, английский пастор и проповедник Джон Уэсли настаивал, чтобы служители из простых людей, которых он ставил во главе группы новообращенных, постоянно занимались самообразованием, постоянно читали:
«Но я читаю только Библию!» Но тогда и других учите читать только Библию и, по тем же соображениям, только Библии и внимать. И в этом случае, не стоит дальше и проповедовать – так и Джордж Белл сказал [5]. И к чему же сии слова привели? Да к тому, что он нынче ни Библию не читает, и ничто прочее. Вот истинно чиновничье рвение! Если вам никакие книги кроме Библии отныне не надобны, то вы выше самого Св. Апостола Павла – тот в книгах нуждался. «Принеси мне книги», - пишет он. – «особенно кожаные», то есть на коже писанные. Вы же возразите: «Но у меня нет вкуса к чтению!» Так развейте его постоянным упражнением в чтении или вернитесь к своему ремеслу.»[6]
Искушение свести познание Бога лишь к вере или лишь к разуму всегда приводили и приводят к крайностям. Так, вера сердца, лишенная желания познавать, похожа на чувства влюбленного, который больше уделяет внимания романтическим переживаниям, но не пытается узнать характер, интересы и желания того, кого любит. В отношениях с Богом такая вера будет поначалу что-то чувствовать и что-то знать о Нем, но позже не заметит, как перестанет удивляться, понимать, и стремиться к большему единению с Ним. Похожую опасность таит и религия разума, стремящаяся во что бы то ни стало дать ответ на все вопросы и подробнейшим образом описать Бога, забывая о несоизмеримости Бога и нашего ума. Подобный «научный подход» вытесняет или обесценивает личный, субъективный опыт, и знание о Боге становится важнее общения с Ним.
Поэтому нам можно и нужно сочетать веру и интеллектуальный поиск. Бог не боится наших трудных вопросов, не обижается на наши сомнения. Только так мы можем начать настоящий, подлинный диалог с Ним. Только так мы будем понимать, в Кого и во что мы верим. Но при этом богословие может помочь нам не тем, что предложит готовые ответы, а скорее тем, что поможет поставить правильные вопросы, чтобы искать ответа в личном, живом общении с Богом.
Когда Христос цитирует знакомую ветхозаветную заповедь о любви к Богу, Он призывает не просто любить Бога всем сердцем, душою и силами (Втор 6:5), но также и всем своим разумением (Мф 22:27). Он говорит, что любовь к Богу – это не просто переживание, но устремление всего человека. Всё без исключения, что даровано человеку, должно познавать Бога, укореняться в Нём, служить Ему. В свою очередь, Бог откликается на такое устремление человека, открывая Себя и разуму, и чувству. Он направляет пути и мысли человека, освящая и уподобляя его Себе, придавая смысл его жизни.
[1] Шекспир У. Гамлет. Акт IV. Сцена 4. (пер. М. Лозинского)
[2] См. Платон. Государство. URL: http://www.plato.spbu.ru/TEXTS/PLATO/state2.htm
[3] «Философия в эллинистическую и римскую эпоху предстает как образ жизни, как искусство жить, как способ бытия». Философия как способ жить. Цит. по: Адо П. Духовные упражнения и античная философия. – СПб.: Изд-во «Степной ветер», 2005. – С. 13
[4] Фридрих Ницше. По ту сторону добра и зла. Ч.4:81
[5] Джордж Белл – один из сторонников Уэсли. На определенном этапе Белл исказил учение Уэсли о святости, а также увлекся предсказаниями конца света.
[6] Vol. 8: 313. The Jackson edition of Wesley's Works. (перевод Н. Корякиной)
Поэтому нам можно и нужно сочетать веру и интеллектуальный поиск. Бог не боится наших трудных вопросов, не обижается на наши сомнения. Только так мы можем начать настоящий, подлинный диалог с Ним. Только так мы будем понимать, в Кого и во что мы верим. Но при этом богословие может помочь нам не тем, что предложит готовые ответы, а скорее тем, что поможет поставить правильные вопросы, чтобы искать ответа в личном, живом общении с Богом.
Когда Христос цитирует знакомую ветхозаветную заповедь о любви к Богу, Он призывает не просто любить Бога всем сердцем, душою и силами (Втор 6:5), но также и всем своим разумением (Мф 22:27). Он говорит, что любовь к Богу – это не просто переживание, но устремление всего человека. Всё без исключения, что даровано человеку, должно познавать Бога, укореняться в Нём, служить Ему. В свою очередь, Бог откликается на такое устремление человека, открывая Себя и разуму, и чувству. Он направляет пути и мысли человека, освящая и уподобляя его Себе, придавая смысл его жизни.
[1] Шекспир У. Гамлет. Акт IV. Сцена 4. (пер. М. Лозинского)
[2] См. Платон. Государство. URL: http://www.plato.spbu.ru/TEXTS/PLATO/state2.htm
[3] «Философия в эллинистическую и римскую эпоху предстает как образ жизни, как искусство жить, как способ бытия». Философия как способ жить. Цит. по: Адо П. Духовные упражнения и античная философия. – СПб.: Изд-во «Степной ветер», 2005. – С. 13
[4] Фридрих Ницше. По ту сторону добра и зла. Ч.4:81
[5] Джордж Белл – один из сторонников Уэсли. На определенном этапе Белл исказил учение Уэсли о святости, а также увлекся предсказаниями конца света.
[6] Vol. 8: 313. The Jackson edition of Wesley's Works. (перевод Н. Корякиной)
